Было уже поздно. Советник юстиции Кнап собирался
домой, все еще размышляя о временах короля Ганса. И на-
до же было так случиться, чтобы вместо своих калош он
надел калоши Счастья. Как только он вышел в них на ули-
цу, волшебная сила калош немедленно перенесла его во
времена короля Ганса, и ноги его тотчас же утонули в
непролазной грязи, потому что при короле Гансе улиц не
мостили. 
 - Ну и грязища! Просто ужас что такое! - пробормо-
тал советник. - И к тому же ни один фонарь не горит. 
 Луна еще не взошла, стоял густой туман, и все вок-
руг тонуло во мраке. На углу перед изображением мадонны
висела лампада, но она чуть теплилась, так что советник
заметил картину, лишь поравнявшись с нею, и только тог-
да разглядел божью матерь с младенцем на руках. 
 "Здесь, наверно, была мастерская художника, - ре-
шил он, - а вывеску позабыли убрать". 
 Тут мимо него прошло несколько человек в средневе-
ковых костюмах. 
 "Чего это они так вырядились? - подумал советник.
- Должно быть, с маскарада идут". 
 Но внезапно послышался барабанный бой и свист ду-
док, замелькали факелы, и взорам советника представи-
лось удивительное зрелище! Навстречу ему по улице дви-
галась странная процессия: впереди шли барабанщики, ис-
кусно выбивая дробь палочками, а за ними шагали страж-
ники с луками и арбалетами. По-видимому, то была свита,
сопровождавшая какое-то важное духовное лицо. Изумлен-
ный советник спросил, что это за шествие и кто этот са-
новник. 
 - Епископ Зеландский! - послышалось в ответ. 
 - Господи помилуй! Что еще такое приключилось с
епископом? - вздохнул советник Кнап, грустно покачивая
головой. - Нет, вряд ли это епископ. 
 Размышляя обо всех этих чудесах и не глядя по сто-
ронам, советник медленно шел по Восточной улице, пока
наконец не добрался до площади Высокого моста. Однако
моста, ведущего к Дворцовой площади, на месте не оказа-
лось, - бедный советник едва разглядел в кромешной тьме
какую-то речонку и в конце концов заметил лодку, в ко-
торой сидело двое парней. 
 - Прикажете переправить вас на остров? - спросили
они. 
 - На остров? - переспросил советник, не зная еще,
что он теперь живет во время средневековья. - Мне нужно
попасть в Христианову гавань, на Малую торговую улицу. 
 Парни вытаращили на него глаза. 
 - Скажите хотя бы, где мост? - продолжал советник.
- Ну что за безобразие! Фонари не горят, а грязь такая,
что кажется, будто по болоту бродишь! 
 Но чем больше он говорил с перевозчиками, тем
меньше мог разобраться в чем-нибудь. 
 - Не понимаю я вашей борнхольмской тарабарщины! -
рассердился он наконец и повернулся к ним спиной. 
 Но моста он все-таки не нашел; каменный парапет
набережной исчез тоже. "Что делается! Вот безобразие!"

- думал он. Да, никогда еще действительность не каза-
лась ему такой жалкой и мерзкой, как в этот вечер.
"Нет, лучше взять извозчика, - решил он. - Но, господи,
куда же они все запропастились? Как назло, ни одного!
Вернусь-ка я на Новую королевскую площадь - там, навер-
ное, стоят экипажи, а то мне вовек не добраться до
Христианской гавани!" 
 Он снова вернулся на Восточную улицу и успел уже
пройти ее почти всю, когда взошла луна. 
 "Господи, что это здесь понастроили такое?" - изу-
мился советник, увидев перед собой Восточные городские
ворота, которые в те далекие времена стояли в конце
Восточной улицы. 
 Наконец он отыскал калитку и вышел на теперешнюю
Новую королевскую площадь, которая в те времена была
просто большим лугом. На лугу там и сям торчали кусты,
и он был пересечен не то широким каналом, не то рекой.
На противоположном берегу расположились жалкие лавчонки
халландских шкиперов, отчего место это называлось Хал-
ландской высотой. 
 - Боже мой! Или это мираж, фата-моргана, или я...
господи... пьян? - застонал советник юстиции. - Что же
это такое? Что же это такое? 
 И советник опять повернул назад, подумав, что за-
болел. Шагая по улице, он теперь внимательнее пригляды-
вался к домам и заметил, что все они старинной построй-
ки и многие крыты соломой. 
 - Да, конечно, я заболел, - вздыхал он, - а ведь
всего-то стаканчик пунша выпил, но мне и это повредило.
И надо же додуматься - угощать гостей пуншем и горячей
лососиной! Нет, я непременно поговорю об этом с агент-
шей. Вернуться разве к ним и рассказать, какая со мной
приключилась беда? Нет, неудобно. Да они, уж пожалуй,
давно спать улеглись. 
 Он стал искать дом одних своих знакомых, но его
тоже не оказалось на месте. 
 - Нет, это просто бред какой-то! Не узнаю Восточ-
ной улицы. Ни одного магазина! Все только старые, жал-
кие лачуги - можно подумать, что я попал в Роскилле или
Рингстед. Да, плохо мое дело! Ну что уж тут стесняться,
вернусь к агенту! Но, черт возьми, как мне найти его
дом? Я больше не узнаю его. Ага, здесь, кажется, еще не
спят!... Ах, я совсем расхворался, совсем расхворался. 
 Он наткнулся на полуоткрытую дверь, из-за которой
лился свет. Это был один из тех старинных трактиров,
которые походили на теперешние наши пивные. Общая ком-
ната напоминала голштинскую харчевню. В ней сидело нес-
колько завсегдатаев - шкипера, копенгагенские бюргеры и
еще какие-то люди, с виду ученые. Попивая пиво из кру-
жек, они вели какой-то жаркий спор и не обратили ни ма-
лейшего внимания на нового посетителя. 
 - Простите, - сказал советник подошедшей к нему
хозяйке, - мне вдруг стало дурно. Вы не достанете мне
извозчика? Я живу в Христианской гавани. 
 Хозяйка посмотрела на него и грустно покачала го-
ловой, потом что-то сказала по-немецки. Советник поду-
мал, что она плохо понимает по-датски, и повторил свою
просьбу на немецком языке. Хозяйка уже заметила, что
посетитель одет как-то странно, а теперь, услышав не-
мецкую речь, окончательно убедилась в том, что перед
ней иностранец. Решив, что он плохо себя чувствует, она
принесла ему кружку солоноватой колодезной воды. Совет-
ник оперся головой на руку, глубоко вздохнул и задумал-
ся: куда же все-таки он попал? 
 - Это вечерний "День"? - спросил он чтобы сказать
что-нибудь, увидев, как хозяйка убирает большой лист
бумаги. 
 Она его не поняла, но все-таки протянула ему лист:
это была старинная гравюра, изображавшая странное све-
чение неба, которое однажды наблюдали в Кельне. 
 - Антикварная картина! - сказал советник, увидев
гравюру, и сразу оживился. - Где вы достали эту ред-
кость? Очень, очень интересно, хотя и сплошная выдумка.
На самом деле это было просто северное сияние, как объ-
ясняют теперь ученые; и, вероятно, подобные явления вы-
зываются электричеством. 
 Те, что сидели близко и слышали его слова, посмот-
рели на него с уважением; один человек даже встал, поч-
тительно снял шляпу и сказал с самым серьезным видом: 
 - Вы, очевидно, крупный ученый, мосье? 
 - О нет, - ответил советник, - просто я могу пого-
ворить о том о сем, как и всякий другой. 
 - Modestial (скромность(лат.))- прекраснейшая
добродетель, - изрек его собеседник. - Впрочем, о сути
вашего высказывания mihi secus videtur (я другого мне-
ния (лат.)),хотя и с удовольствием воздержусь пока
высказывать мое собственное judicium (суждение (лат.)).
 - Осмелюсь спросить, с кем имею удовольствие бесе-
довать? - осведомился советник. 
 - Я бакалавр богословия, - ответил тот. 
 Эти слова все объяснили советнику - незнакомец был
одет в соответствии со своим ученым званием. "Должно
быть, это какой-то старый сельский учитель, - подумал
он, - человек не от мира сего, каких еще можно встре-
тить в отдаленных уголках Ютландии". 
 - Здесь, конечно, не locus docendi (место ученых
бесед (лат.)),-говорил богослов, - но я все-таки
очень прошу вас продолжать свою речь. Вы, конечно,
весьма начитаны в древней литературе? 
 - О да! Вы правы, я частенько-таки прочитываю
древних авторов, то есть все их хорошие произведения;
но очень люблю и новейшую литературу, только не "Обык-
новенные истории" (намек на "Обыкновенные истории"
датской писательницы Гюллембург) их хватает и в жизни.
 - Обыкновенные истории? - переспросил богослов. 
 - Да, я говорю об этих новых романах, которых
столько теперь выходит. 
 - О, они очень остроумны и пользуются успехом при
дворе, - улыбнулся бакалавр. - Король особенно любит
романы об Ифвенте и Гаудиане, в которых рассказывается
о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, и даже изво-
лил шутить по этому поводу со своими приближенными
(Знаменитый датский писатель Хольберг рассказывает в
своей "Истории Датского государства", что, прочитав ро-
ман о рыцарях Круглого стола, король Ганс однажды ска-
зал в шутку своему приближенному Отто Руду, которого
очень любил: "Эти господа Ифвент и Гаудиан, о которых
говорится в этой книге, были замечательные рыцари. Та-
ких теперь больше не встретишь". На что Отто Руд отве-
тил: "Если бы теперь встречались такие короли, как ко-
роль Артур, то, наверное, нашлось бы немало таких рыца-
рей, как Ифвент и Гаудиан". (Примечание Андерсена.) 
 - Этих романов я еще не читал, - сказал советник
юстиции. - Должно быть, это Хейберг что-нибудь новое
выпустил? 
 - Нет, что вы, не Хейберг, а Готфред фон Гемен, -
ответил бакалавр. 
 - Так вот кто автор! - воскликнул советник. - Ка-
кое древнее имя! Ведь это наш первый датский книгопе-
чатник, не так ли? 
 - Да, он наш первопечатник! - подтвердил богослов.
 Таким образом, пока что все шло прекрасно. Когда
один из горожан заговорил о чуме, свирепствовавшей
здесь несколько лет назад, а именно в 1484 году, совет-
ник подумал, что речь идет о недавней эпидемии холеры,
и разговор благополучно продолжался. А после как было
не вспомнить окончившуюся совсем недавно пиратскую вой-
ну 1490 года, когда английские каперы захватили стоящие
на рейде датские корабли. Тут советник, вспомнив о со-
бытиях 1801 года, охотно присоединил свой голос к общим
нападкам на англичан. Но дальше разговор что-то перес-
тал клеиться и все чаще прерывался гробовой тишиной. 
 Добрый бакалавр был очень уж невежественный: самые
простые суждения советника казались ему чем-то необы-
чайно смелым и фантастичным. Собеседники смотрели друг
на друга со все возрастающим недоумением, и, когда на-
конец окончательно перестали понимать один другого, ба-
калавр, пытаясь поправить дело, заговорил по-латыни, но
это мало помогло. 
 - Ну, как вы себя чувствуете? - спросила хозяйка,
потянув советника за рукав. 
 Тут он опомнился и в изумлении воззрился на своих
собеседников, потому что за разговором совсем забыл,
что с ним происходит. 
 "Господи, где я?" - подумал он, и при одной мысли
об этом у него закружилась голова. 
 - Давайте пить кларет, мед и бременское пиво! -
закричал один из гостей. - И вы с нами! 
 Вошли две девушки, одна из них была в двухцветном
чепчике (при короле Гансе, в 1495 году, был выпущен
указ, по которому женщины легкого поведения должны но-
сить чепчики бросающейся в глаза расцветки) они подли-
вали гостям вино и низко приседали. У советника даже
мурашки забегали по спине. 
 - Что же это такое? Что это такое? - шептал он, но
вынужден был пить вместе со всеми. Собутыльники так на
него насели, что бедный советник пришел в совершенное
смятение, и когда кто-то сказал, что он, должно быть,
пьян, ничуть в этом не усомнился и только попросил,
чтобы ему наняли извозчика. Но все подумали, что он го-
ворит по-московитски. Никогда в жизни советник не попа-
дал в такую грубую и неотесанную компанию. "Можно поду-
мать, - говорил он себе, - что мы вернулись ко временам
язычества. Нет, это ужаснейшая минута в моей жизни!" 
 Тут ему пришло в голову: а что, если залезть под
стол, подползти к двери и улизнуть? Но когда он был уже
почти у цели, гуляки заметили, куда он ползет, и схва-
тили его за ноги. К счастью, калоши свалились у него с
ног, а с ними рассеялось и волшебство. 
 При ярком свете фонаря советник отчетливо увидел
большой дом, стоявший прямо перед ним. Он узнал и этот
дом и все соседние, узнал и Восточную улицу. Сам он ле-
жал на тротуаре, упираясь ногами в чьи-то ворота, а ря-
дом сидел ночной сторож, спавший крепким сном. 
 - Господи! Значит, я заснул прямо на улице, вот
тебе и на! - сказал советник. - Да, вот и Восточная
улица... Как светло и красиво! Но кто бы мог подумать,
что один стакан пунша подействует на меня так сильно! 
 Спустя две минуты советник уже ехал на извозчике в
Христианову гавань. Всю дорогу он вспоминал пережитые
им ужасы и от всего сердца благословлял счастливую
действительность и свой век, который, несмотря на все
его пороки и недостатки, все-таки был лучше того, в ко-
тором ему только что довелось побывать. И надо сказать,
что на этот раз советник юстиции мыслил вполне разумно.