А что же было с Гердой, когда Кай не вернулся? 
Куда он девался? Никто этого не знал, никто не мог дать ответ.
Мальчики рассказали только, что видели, как он привязал 
свои санки к большим великолепным саням, которые потом 
свернули в переулок и выехали за городские ворота.

Много было пролито по нему слез, горько и долго плакала Герда. 
Наконец решили, что Кай умер, утонул в реке, протекавшей 
за городом. Долго тянулись мрачные зимние дни.
Но вот настала весна, выглянуло солнце.
- Кай умер и больше не вернется! - сказала Герда.
- Не верю! - отвечал солнечный свет.
- Он умер и больше не вернется! - повторила она ласточкам.
- Не верим! - отвечали они.
Под конец и сама Герда перестала этому верить.
- Надену-ка я свои новые красные башмачки 
(Кай ни разу еще не видел их), - сказала она как-то утром, - 
да пойду спрошу про него у реки.
Было еще очень рано. Она поцеловала спящую бабушку, надела 
красные башмачки и побежала одна-одинешенька за город, прямо к реке.
- Правда, что ты взяла моего названого братца? - спросила 
Герда. - Я подарю тебе свои красные башмачки, если ты вернешь мне его!
И девочке почудилось, что волны как-то странно кивают ей. 
Тогда она сняла свои красные башмачки - самое драгоценное, 
что у нее было, - и бросила в реку. Но они упали у самого 
берега, и волны сейчас же вынесли их обратно - река словно 
бы не хотела брать у девочки ее драгоценность, так как не 
могла вернуть ей Кая. Девочка же подумала, что бросила 
башмачки недостаточно далеко, влезла в лодку, качавшуюся 
в тростнике, стала на самый краешек кормы и опять бросила 
башмачки в воду. Лодка не была привязана и от ее толчка 
отошла от берега. Девочка хотела поскорее выпрыгнуть на 
берег, но, пока пробиралась с кормы на нос, лодка уже 
совсем отплыла и быстро неслась по течению.
Герда ужасно испугалась и принялась плакать и кричать, 
но никто, кроме воробьев, не слышал ее. Воробьи же не 
могли перенести ее на сушу и только летели за ней вдоль 
берега и щебетали, словно желая ее утешить:
- Мы здесь! Мы здесь!
Лодку уносило все дальше. Герда сидела смирно, в одних 
чулках: красные башмачки ее плыли за лодкой, 
но не могли догнать ее.
"Может быть, река несет меня к Каю?" - подумала Герда, 
повеселела, встала на ноги и долго-долго любовалась 
красивыми зелеными берегами.
Но вот она приплыла к большому вишневому саду, 
в котором ютился домик под соломенной крышей, 
с красными и синими стеклами в окошках. У дверей стояли 
два деревянных солдата и отдавали честь всем, кто проплывал мимо. 
Герда закричала им - она приняла их за живых, но они, 
понятно, не ответили ей. Вот она подплыла к ним еще ближе, 
лодка подошла чуть не к самому берегу, и девочка закричала 
еще громче. Из домика вышла старая-престарая старушка с клюкой, 
в большой соломенной шляпе, расписанной чудесными цветами.
- Ах ты бедное дитятко! - сказала старушка. - И как это ты 
попала на такую большую быструю реку да забралась так далеко?
С этими словами старушка вошла в воду, зацепила лодку клюкой, 
притянула к берегу и высадила Герду.
Герда была рада-радешенька, что очутилась наконец на суше, 
хоть и побаивалась незнакомой старухи.
- Ну, пойдем, да расскажи мне, кто ты и как сюда попала, - 
сказала старушка.
Герда стала рассказывать ей обо всем, а старушка покачивала 
головой и повторяла: "Гм! Гм!" Когда девочка кончила, она 
спросила старушку, не видала ли она Кая. Та ответила, что 
он еще не проходил тут, но, верно, пройдет, так что горевать 
пока не о чем, пусть Герда лучше отведает вишен да полюбуется 
цветами, что растут в саду: они красивее, чем в любой книжке 
с картинками, и все умеют рассказывать сказки. 

Тут старушка взяла Герду за руку, увела к себе в 
домик и заперла дверь на ключ.
Окна были высоко от пола и все из разноцветных - красных, 
синих и желтых - стеклышек; от этого и сама комната была 
освещена каким-то удивительным радужным светом. На столе стояла 
корзинка с чудесными вишнями, и Герда могла есть их сколько 
угодно. А пока она ела, старушка расчесывала ей волосы 
золотым гребешком. Волосы вились кудрями и золотым сиянием 
окружали милое, приветливое, круглое, словно роза, личико девочки.
- Давно мне хотелось иметь такую миленькую девочку! - 
сказала старушка. - Вот увидишь, как ладно мы с тобой заживем!
И она продолжала расчесывать кудри девочки и чем дольше чесала, 
тем больше забывала Герда своего названого братца Кая - 
старушка умела колдовать. Только она была не злою колдуньей 
и колдовала лишь изредка, для своего удовольствия; теперь 
же ей очень захотелось оставить у себя Герду. И вот она 
пошла в сад, дотронулась клюкой до всех розовых кустов, 
и те как стояли в полном цвету, так все и ушли глубоко-глубоко 
в землю, и следа от них не осталось. Старушка боялась, что 
Герда при виде этих роз вспомнит о своих, а там и о Кае 
да и убежит от нее.
Потом старушка повела Герду в цветник. Ах, какой аромат тут был, 
какая красота: самые разные цветы, и на каждое время года! 
Во всем свете не нашлось бы книжки с картинками пестрее, 
красивее этого цветника. Герда прыгала от радости и играла 
среди цветов, пока солнце не село за высокими вишневыми деревьями. 
Тогда ее уложили в чудесную постель с красными шелковыми перинками, 
набитыми голубыми фиалками. 

Девочка заснула, и ей снились сны, 
какие видит разве королева в день своей свадьбы.
На другой день Герде опять позволили играть в чудесном цветнике 
на солнце. Так прошло много дней. Герда знала теперь 
каждый цветок в саду, но как ни много их было, ей все 
же казалось, что какого-то недостает, только какого? 
И вот раз она сидела и рассматривала соломенную шляпу 
старушки, расписанную цветами, и самым красивым из них 
была роза - старушка забыла ее стереть, когда спровадила 
живые розы под землю. Вот что значит рассеянность!
- Как! Тут нет роз? - сказала Герда и сейчас же 
побежала в сад, искала их, искала, да так и не нашла.
Тогда девочка опустилась на землю и заплакала. 
Теплые слезы падали как раз на то место, где стоял прежде 
один из розовых кустов, и как только они увлажнили 
землю, куст мгновенно вырос из нее, такой же цветущий, 
как прежде.

Обвила его ручонками Герда, принялась целовать розы и 
вспомнила о тех чудных розах, что цвели у нее дома, 
а вместе с тем и о Кае.
- Как же я замешкалась! - сказала девочка. - 
Мне ведь надо искать Кая!.. Вы не знаете, где он? - 
спросила она у роз. - Правда ли, что он умер и не вернется больше?
- Он не умер! - отвечали розы. - Мы ведь были под землей, 
где лежат все умершие, но Кая меж ними не было.
- Спасибо вам! - сказала Герда и пошла к другим цветам, 
заглядывала в их чашечки и спрашивала: - Вы не знаете, где Кай?
Но каждый цветок грелся на солнышке и думал только о 
своей собственной сказке или истории. Много их 
наслушалась Герда, но ни один не сказал ни слова о Кае.
Тогда Герда пошла к одуванчику, сиявшему в блестящей 
зеленой траве.
- Ты, маленькое ясное солнышко! - сказала ему Герда. - 
Скажи, не знаешь ли ты, где мне искать моего названого братца?
Одуванчик засиял еще ярче и взглянул на девочку. 
Какую же песенку спел он ей? Увы! И в этой песенке 
ни слова не говорилось о Кае!
- Был первый весенний день, солнце грело и так 
приветливо светило на маленький дворик. Лучи его 
скользили по белой стене соседнего дома, и возле самой 
стены проглянул первый желтенький цветок, он сверкал 
на солнце, словно золотой. Во двор вышла посидеть старая 
бабушка. Вот пришла из гостей ее внучка, бедная служанка, 
и поцеловала старушку. Поцелуй девушки дороже золота - 
он идет прямо от сердца. Золото на ее губах, золото в 
сердце, золото и на небе в утренний час! Вот и все! - 
сказал одуванчик.
- Бедная моя бабушка! - вздохнула Герда. - Верно, она 
скучает обо мне и горюет, как горевала о Кае. Но я скоро 
вернусь и его приведу с собой. Нечего больше и расспрашивать 
цветы - толку от них не добьешься, они знай твердят свое! - 
И она побежала в конец сада.
Дверь была заперта, но Герда так долго шатала ржавый засов, 
что он поддался, дверь отворилась, и девочка так, босоножкой, 
и пустилась бежать по дороге. Раза три оглядывалась 
она назад, но никто не гнался за нею.
Наконец она устала, присела на камень и осмотрелась: 
лето уже прошло, на дворе стояла поздняя осень. Только 
в чудесном саду старушки, где вечно сияло солнышко и 
цвели цветы всех времен года, этого не было заметно.
- Господи! Как же я замешкалась! Ведь уж осень на дворе! 
Тут не до отдыха! - сказала Герда и опять пустилась в путь.
Ах, как ныли ее бедные усталые ножки! Как холодно, сыро было 
вокруг! Длинные листья на ивах совсем пожелтели, туман оседал 
на них крупными каплями и стекал на землю; листья так и сыпались. 
Один только терновник стоял весь покрытый вяжущими, 
терпкими ягодами. Каким серым, унылым казался весь мир!